Приношение игумену Серафиму

Приношение игумену Серафиму

7 марта исполняется 60 лет со дня кончины игумена Серафима (Кузнецова), скитоначальника Свято-Николаевского Белогорского мужского монастыря. Предлагаем вашему вниманию статью о жизни и подвиге одного из самых известных подвижников Пермской епархии  XX века.

Там, на Елеонской горе

Если на Елеонской горе в Иерусалиме войти в ворота греческого православного монастыря «Малая Галилея» (другое его название - «Мужи галилейские»; Viri Galileае), а потом, придерживаясь левой стороны, пройти между кронами низких оливковых деревьев, то возле часовни, построенной на том месте, где по преданию, Пресвятая Богородица получила от Архангела Гавриила известие о предстоящем Ей скором пeреселении в Царствие Небесное, видишь небольшое квадратной формы кладбище. В его южном углу, между забором и алтарной стеной, находится очень скромная и не всегда ухоженная могила известного скитоначальника Белогорского Свято-Николаевского мужского монастыря из Пермской губернии, игумена Серафима (Кузнецова). Под православным крeстом на желто-розовой мраморной плите рукою непрофессионального мастера высечено: «Русский священноигумен Серафим// Начальник Свято-Серафимовского скита// Пермской епархии.// Он привез гроб с телом мученицы// Великой Княгини Елисаветы Феодоровны// в Иерусалим в 1920 г.// 1875-1959 22 фев.» (В литературе встречается и другая дата рождения игумена - 1873 год. - Примечание автора).

На этом заброшенном кладбище видишь и две квадратные серые плиты, под которыми, как говорят сестры Елеонского монастыря, похоронены две преданные игумену Серафиму монахини - Cергия и Анастасия, ухаживавшие за своим духовником до самой его кончины.

Могила русских монахинь Сергии и АнастасииВ советской России большинство верующих узнали о смерти игумена Серафима и его 38 годах подвижнической жизни на Святой Земле только в июле 1959 года из некролога в «Журнале Московской Патриархии», подготовленном при участии и.о. Начальника Русской духовной миссии архимандрита Никодима (Руснак; 1921 - 2011 позже - митрополита Харьковского и Богодуховского). В первой половине прошлого века в Иерусалиме и в странах Запада широко было известно имя игумена Серафима Кузнецова, главная заслуга которого перед Русской Церковью заключалась в обретении и сохранении мощей святой преподобномученицы Елисаветы Феодоровны (1864 - 1918). Не все из иерусалимских монашествующих были осведомлены, что до 1917 года игумен был еще и известным «духовным писателем, монархистом и почетным членом Пермского губернского отдела Союза Русского Народа». Кто знает, если бы отец Серафим не получил в июне 1919 г. особое распоряжение на перевозку в Сибирь гробов Алапаевских мучеников от русского генерала Дитерихса Михаила Константиновича (1874-1937), лично курировавшего тогда следствие по убийству Царской Семьи и отстаивавшего православно-монархические позиции; если бы не личное мужество и преданность игумена Серафима своей духовной дочери, то, возможно, мощи св. прмч. Елисаветы так и остались бы где-то в безымянной уральской могиле или подверглись преднамеренному осквернению большевиков.

Многие монашествующие в Иерусалиме были наслышаны, какие трудности испытал преследуемый теми же большевиками игумен Серафим, который в 1919 году с останками великой княгини Елизаветы Федоровны и монахини Варвары пересек российско-китайскую границу и в январе 1921 года доставил их в Гефсиманию. Этим героическим поступком русский подвижник навсегда оставил о себе добрую память на Святой Земле, несмотря на кардинальные перемены, произошедшие в его отношении к так называемым «белой» и «красной» церквям. Воодушевленный победным для СССР окончанием Второй мировой войны, игумен к удивлению многих знавших его в 1945 году стал с симпатией относиться к Московскому Патриархату и наотрез отказался от присоединения к Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ).

Это произошло как раз в те исторические дни для Русской Церкви, когда впервые в истории московских первосвятителей Патриарх Алексий I (Симанский; 1877 - 1970) с 27 мая по 26 июня 1945 года совершал паломничество в Святую Землю. Неожиданное решение игумена Серафима, вовлеченного в орбиту деятельности Московского Патриархата, о чем он, по рассказам иерусалимских монахинь, cам честно объявил в одной из своих проповедей на Елеоне, стало известно возглавлявшему с 1937 по 1951 год в Иерусалиме Русскую духовную миссию в ведении Русской Зарубежной Церкви архимандриту Антонию (Синкевич или Синькевич; 1903 - 1996; позже - архиепископ Лос-Анжелесский и Южно-Калифорнийский). Игумен Серафим мгновенно стал «персоной нон грата» и был изгнан из Гефсиманской женской обители и навсегда лишился утешения пребывать у места упокоения Великой княгини Елизаветы. Всем тем удивленным людям, не знавшим в Иерусалиме мотивов изгнания известного русского игумена из «белой церкви», коротко разъясняли: «За переход отца Серафима под офомор Московского Патриархата». До последних дней жизни игумен пребывал в греческом монастыре на Елеоне, где и скончался он 22 февраля/7 марта 1959 года. На другой день после смерти по благословению Иерусалимского Патриарха Венедикта (Пападопулоса) тело игумена Серафима был погребено на территории монастыря «Малая Галилея» архиепископом Фаворским Виссарионом (Векиарис; ?-1974) в сослужении с местным духовенством.

Линия жизни игумена до Первой мировой войны

Спустя несколько десятилетий после кончины игумена Серафима (в миру - Георгий Михайлович Кузнецов) многие ранее неизвестные факты о его жизни и деятельности были обнародованы на проходившей в январе 2010 года в Перми церковно-научной конференции «Русский инок», посвященной 50-летию со дня кончины настоятеля Серафимо-Алексеевского скита Белогорского монастыря игумена Серафима. Православным верующим стало известно, что родился он 3 августа в 1873 году (по другим данным - в 1875) в религиозной купеческой семье, проживавшей в городе Чердынь Пермской губернии, где, оказывается, до сих пор сохранился дом Кузнецовых. В 24 года, отбыв воинскую повинность, Георгий стал на путь иночества в Белогорском Свято-Николаевском монастыре Пермской епархии, где некоторое время исполнял послушания письмоводителя и заведующего канцелярией, а также трудился в приюте для мальчиков-сирот. В мае 1898 года настоятель Белогорской обители отец Варлаам (Коноплев) вместе с послушником Георгием посетили Саров, Глинскую, Софрониеву, Оптину и Тихонову Пустыни, Троице-Сергиеву, Киево-Печерскую и Почаевскую лавры и Валаам. Известно, что 10 сентября 1902 года готовящиеся к монашескому постригу послушники Георгий Кузнецов и Иаков Поповым вкопали в землю на месте будущего Серафимо-Алексиевского скита символический деревянный крест.

В 1903 году Георгий становится монахом Серафимом, а еще через год он уже числится в списке иеродиаконов. Вскоре после канонизации преп. Серафима Саровского при Белогорской обители монахом Серафимом был основан Серафимо-Алексиевский скит в честь прославления преподобного Серафима и рождения наследника царевича Алексея.

Серафимо-Алексиевский скит Белогорского монастыря22 июня 1905 года в день освящения скитского храма и совершения в нем первой литургии иеородиакон Серафим был рукоположен в иеромонаха. Уже в молодые годы отец Серафим стал известен в императорской семье и в монархически настроенных кругах России своими публицистическими брошюрами патриотического содержания, где во время революционной смуты он ревностно отстаивал самодержавный строй. Широко известна в России была его статья «Призыв к укреплению Веры, Царя и Отечества» (1906). Признательность ее автору высказала сама Императрица Александра Федоровне. Члены царской семьи были знакомы и с тезисами речи, произнесенной иеромонахом Серафимом в апреле 1906 года перед выборщиками в Государственную Думу. В этой известной речи клирик Русской Церкви заявил, что будет «стоять за святую истину: за Веру, неограниченное Царское Самодержавие и Отечество до последней капли крови!». По данным современных историков, иеромонах Серафим как видный представитель иночества Пермской епархии принимал участие в работе IV-го Всероссийского съезда Русских Людей в Москве (1907), называемого инaче Всероссийским съездом Объединенного Русского Народа.

В 1907 году иеромонах Серафим как начинающий духовный писатель опубликовал в Кунгуре автобиографическую книгу - «Скитский насельник». В архиве Пермской епархии сохранились cвидетельства о том, что отец Серафим был инициатором создания нескольких мужских пустыней, возрождения Бахаревского Серафимо-Алексиевского, Богородице-Казанского женского монастыря (1908), a также - основателем Елисавето-Мариинского монастыря (1916). В Богородице-Казанской обители отец Серафим постриг бывшую здесь казначеей свою мать Александру Петровну (1854-после 1920), получившую имя Анастасия.

Весной 1908 года отец Серафим совершил паломничество в Константинополь, Святую Землю и на Святую гору Афон. При этом он был принят Патриархами Иерусалимским Дамианом (1897-1931) и Вселенским Иоакимом III (Великолепным;1834 - 1912), получив от них благословение и несколько святынь: крест с частицей Честного и Животворящего Креста Господня, камень от Голгофы и от Гробницы Божией Матери, ковчежец с мощами великих святых: Иоанна Крестителя, апостолов Андрея Первозванного, евангелистов Луки и Марка, Святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, Пророка Исаии, вмч. Георгия и др. В дар от настоятеля Андреевского скита на Афоне отец Серафим получил икону «Достойно есть». Через четыре года после своего большого православного путешествия он опубликовал книгу «Путевые впечатления, поездка в Иерусалим и на Афон в 1908 году», переиздававшуюся потом 6 раз. В июле 1909 годa отец Серафим принимал участие в работе Первого Всероссийского съезда монашествующих, состоявшемся в Свято-Троице-Сергиевой лавре. Некоторые историки предполагают, что именно во время поездки в Москву в 1909 году отец Серафим как знаток организации уставной жизни монашеских обителей был впервые представлен Великой княгине Елизавете. Через три года он опубликовал в Кунгуре книгу о Первом Всероссийском съезде монашествующих. В 1910 году отец Серафим издает свой труд - «Монашеские уставы», представляющий собою типовые и «образцовые» Уставы для русского монашества начала XX века. В первой декаде декабря того же года отец Серафим был принят в Царскосельском Александровском дворце Императором Николаем II и наследником Цесаревичем Алексием Николаевичем. Сохранились воспоминания о том, что во время этой аудиенции скитоначальник Серафим возложил на Наследника серебряный крест на цепочке с частицами мощей св. Иоанна Предтечи, св. вмч. Георгия и частицей Животворящего Древа Креста Господня. В дар Российскому монарху отец Серафим преподнес десять книг своих печатных трудов. Историками обнаружены сведения и о том, что отец Серафим участвовал в Съезде сторонников Дубровина (иначе - V-й Всероссийский съезд Союза Русского Народа в Москве;1911), где отец Серафим выполнял функции одного из помощников секретаря съезда. Он стал одним из членов-учредителей Всероссийского Дубровинского Союза Русского Народа и значился в списке почетных членов Пермского губернского отдела Союза Русского Народа. В 1911 году отец Серафим приступил к ежемесячному изданию журнала «Голос долга», посвященного грядущему в 1913 году юбилею - 300-летию царствующего Дома Романовых. Это издание, выходившее в течение 1912-1916 гг., преследовало, по замыслу отца Серафима, главную цель - «поднятие патриотических чувств в русском народе и выяснение лежащего на каждом сыне родины священного долга горячей любви к своей святой Отчизне, помазаннику Божию, Православному Самодержавному Царю и правой живой Православной Церкви Христовой». За эту издательскую и публицистическую деятельность уже в апреле 1912 года отец Серафим удостоен «Высочайшей благодарности» и в августе того же года возведен в сан игумена. В 1913 году игумен Серафим участвует в Москве в торжестах, посвящённых 300-летию Дома Романовых, и был принят в дни торжеств Патриархом Антиохийским и всего Востока Григорием IV (1859 - 1928). Некоторыми исследователями выдвинуто предположение, что первая встреча отца Серафима и Великой княгини Елизаветы произошла не в 1909 г. а именно в дни празднования юбилея Дома Романовых.

Накануне Первой мировой войны, княгиня Елизавета с 11 по 20 июля 1914 года посетила Пермскую губернию, 13-14 июля совершила паломничество в Белогорский Свято-Николаевский мужской монастырь и 15 июля - в Серафимо-Алексеевский скит, где неоднократно встречалась с игуменом Серафимом, пользовавшимся у нее большим доверием Великой Княгини (13) и ставшим наряду с отцом Митрофаном Сребрянским (aрхимандрит Сергий, 1870 -1948; в 2000 году прославлен Русской Православной Церковью в лике святых) одним из ее духовников. По воспоминаниям современников, в Пермской епархии игумен Серафим часто находился в непосредственной близости к Великой княгине и сопровождал ее во время отдельных поездок. Княгина неоднократно вела с отцом Серафимом доверительные беседы и подарила ему свой портрет с подписью и в рамке с короной.

Алапаевская трагедия и хроника подвига игумена Серафима

Во время Первой мировой войны игумен Серафим вместе с другими священниками-пермяками находился на фронте, где служил военным священником. Два раза - в августе 1915-го и декабре 1916 года - он приезжал в Москву, где останавливался, служил и проповедовал в Марфо-Мариинской обители милосердия, сочетавшей под руководством княгини духовно-просветительскую и медицинскую помощь. Историки отмечают, что его духовная дружба с княгиней Елизаветой продолжалась у игумена и после событий 1917 года. Сохранились свидетельства, что во время последней встречи в Москве весной 1917 года отец Серафим предложил княгине укрыться от большевиков на Урале, в одном из недоступных старообрядческих таежных скитов, расположенных недалеко от Белой Горы. Однако княгиня Елизавета не дала на это согласие, попросив лишь отца Серафима похоронить ее по-христиански. «Промыслительным» называют церковные историки и писатели тот факт, что именно игумен Серафим стал единственным исполнителем желания княгини. После злодеяния в Алапаевске ее тело не оставлено в безымянной могиле на поругание нечестивых большевиков. Оно доставлено на Святую Землю, к заложенному в 1884 году ее мужем, великим князем Сергеем Александровичем, председателем Российского Палестинского общества храму св. Марии Магдалины, на освящении которого в 1888 году в Гефсимании присутствовала и сама Елизавета Федоровна. В некоторых религиозных кругах распространено мнение, что княгиня якобы высказывала желание быть погребенной именно в Гефсимании, но эта версия не находит подтверждения в документальных источниках. Богом хранимый игумен Серафим во времена революционного террора избежал расправы со стороны большевиков. Предположительно, он вместе с некоторыми братьями нашел временное тайное укрытие в таежных старообрядческих поселениях. Начиная с лета 1918 года, большевики арестовали около 170 насельников Белогорского монастыря, из них более двадцати человек были убиты осенью того же года. Смерть от рук большевиков постигла и девять монахов и послушников Серафимо-Алексиевского скита. В октябре 1918 года игумен Серафим с несколькими монахами скита вышел из укрытия и вместе с воинскими соединениями белой армии генерала Колчака оказался в Екатеринбурге. До него дошло известие о том, что 24 апреля / 7 мая 1918 года в Москве, в Марфо-Мариинской обители арестовали княгиню Елизавету. Святейшему Патриарху Тихону, узнавшему о случившемся и пытавшемуся добиться освобождения узницы, не удалось договориться с революционерами. Игумену Серафиму позже стали известны и все детали дальнейших событий и cамой мученической кончины ссыльных от рук безбожников и гонителей веры во Христа.

Cпустя два дня по решению Совета народных комиссаров княгиню вместе с ее келейницей Варварой Яковлевой и сестрой обители Екатериной Янышевой они были высланы «до особого распоряжения», отправили по железной дороге в Пермскую губернию. Увозили ссыльных в изгнание латышcкие солдаты. В дороге у нее начались мучения: княгиня не имела даже чайника и стакана для кипятка. Ей пришлось купить стакан на одной из промежуточных станций, а чайник ей одолжили. В одном из двух отправленных с дороги писем она просила Патриарха Тихона о ходатайстве для нее постной пищи, так как приставленные к ней конвоиры давали ей блюда из конины. По воспоминаниям современников, после трагической смерти ее супруга, Великого Князя Сергея Александровича, чье растерзанное и окровавленное тело княгиня увидела на земле сразу же после взрыва бомбы, в ее душе произошел переворот: она решительно и навсегда отказалась от мяса и всякой другой пищи, где прежде были кровь и жизнь. Хлеб, изделия из теста, молочные продукты и растительная пища стали главными и единственными продуктами ее питания. Княгиня написала и своему духовнику, отцу Митрофану Сребрянскому о том, что в дороге грубо обращавшиеся с нею латышские солдаты стали к ней «более снисходительнее». Однако потом их заменили русские конвоиры из числа «красных», которые вели себя с нею «бесцеремоннее и жестче». Несколько позже вопрос с питанием княгини был решен и она сталa получать желаемые овощи и молоко.

Ссыльные под конвоем были доставлены в Пермь, где 20 марта 1918 года Пермским исполнительным комитетом Совета рабочих и солдатских депутатов помещены под арест в камеры одиночного заключения в тюремной больнице. Через пять дней они были освобождены под надзор Пермского ЧК по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем. Узницы на некоторое время были размешены в женском монастыре, где княгиня посещала церковные службы. Из Перми 19 мая ее вместе с другими узниками выслали в Алапевск. Этот провинциальный уральский городок не случайно был избран для высылки членов Дома Романовых. Еще в 1905 году здесь был создан первый в России Совет рабочих депутатов ( «совет уполномоченных») и у него была репутация «красного большевистского города». Узников разместили под надзор алапаевского Совета рабочих и крестьянских депутатов и Чрезвычайной следственной комиссии на окраине города в так называемой Напольной школе, здание которой сохранилось до наших дней. 

Напольной школе по решению Уральского совета Романовы были помещены князья Иоанн Константинович, Елена Петровна (жена Иоанна Константиновича), Константин Константинович, Игорь Константинович, Сергей Михайлович и Палей Владимир Павлович. Помимо Романовых и князя Владимира Палея под арестом также находились сестры Марфо-Мариинской обители - Варвара Яковлева, Екатерина Янышева, Ремез Федор Семенович (Михайлович), Круковский Ц. (имя и отчество не установлены), Калин Иван (отчество не установлено) и доктор Гельмерсон (имя, отчество не установлены).

В здании Напольного училища княгиня много молилась, рисовала и сажала цветы. Заключенные без охраны могли ходить в церковь и гулять на прилегавшем к школе поле. 21 июня для сосланных ввели тюремный режим, отобрали все имущество, отменили прогулки и посещения церкви.

В ночь на 5/18 июля в Алапаевске узников взяли под стражу и повезли в нескольких повозках по Верхотурскому тракту в направлении деревни Синячихи, где в расположенном поблизости с нею лесу находилась заброшенная шахта - «Нижняя Селимская». В описании Синячихинских угольных месторождений эта расположенная у реки Межной шахта значилась под N 11. В 1903 - 1904 годах она была углублена более чем на 50 метров. Потом на шахте, частично затопленной водой, приостановили все работы, ибо изыскания не дали положительных результатов.

Здесь-то и произошло страшное злодеяние: в старую шахту глубиною примерно 60 метров первой, по одним данным, сбросили Великую княгиню Елизавету, принявшую мученическую кончину вместе с инокиней Варварой. Княгиня упала не на самое дно шахты, а на выступ, находившийся на глубине 15 метров. Когда все жертвы были сброшены в шахту, чекисты стали кидать туда ручные гранаты. Вероятно, c помощью взрывов они хотели засыпать шахту и скрыть следы преступления.

В народе сохранилось предание, что возле шахты слышалось церковное пение, продолжавшееся весь следующий после трагедии день. Рассказывают, что проезжавший мимо шахты некий крестьянин услышав это пение, изменил маршрут и, срочно прибыв в расположение белых, поведав им о доносившемся из шахты пении. А те, выслушав его страшный рассказ, c упреком спросили, почему он не догадался сбросить в шахту хлеба и какую-то емкость с водой?!...

Место, где была Нижняя Селимская шахта.Далее события развивались так: после освобождения Алапаевска от большевиков вступления 28 сентября 1918 года в город частей 15-го Курганского Сибирского стрелкового полка под командованием полковника И. С. Смолина, в городе была создана Временная Военно-Следственная Комиссия. Ее председательствующим назначен прапорщик М. Ляховский, а следователем по делу убийства членов Дома Романовых - член Екатеринбургского Окружного суда И. Сергеев. В октябре того же года в Екатеринбурге начала работу комиссия в составе генерала М. К. Дитерихса, Н. А. Соколова и А. П. Куликова по расследованию Екатеринбургского, Пермского и Алапаевского убийств. Старший милиционер Т. Мальшиков обнаружил место Нижне-Селимской шахты, где произошло Алапаевское злодеяниe. Все тела мучеников подняли на поверхность в течение четырех дней - c 7 (8?) по 11 октября. Медицинскую экспертизу по установлению причин мученической кончины узников проводили в здании морга - рядом с Екатерининской церковью. Совместно с членами Военно-Следственной Комисси игумен Серафим на месте казни принял участие в освидетельствовании останков.

Он был ознакомлен с некоторыми показаниями и содержанием составленных протоколов. Шахта, из глубины которой извлекли все трупы, была завалена дровами, досками, разным хламом и землей. Следователи рассказали игумену Серафиму, каким изуверским образом могли действовать убийцы. Смерть почти всех мучеников наступила от ударов по голове в височную и теменную области. 9 октября из заброшенной шахты извлекли тело инокини Варвары, а 11 числа - тела княгини Елизаветы Феодоровны и князя императорской крови Иоанна Константиновича. Всем стало понятно, что княгиня умерла не сразу: в кромешной тьме она смогла перевязать рану сделать перевязку, великому князю Иоанну Константиновичу, употребив для этой цели свой апостольник. Тело князя с перевязанной головой нашли рядом с телом княгини, которая сама получила сильные ушибы... Современный звенигородский исследователь Сергей Фомин подробно представил в своих материалах изученные им источники, рассказывающие об Алапаевской трагедии. Пальцы правых рук княгини и инокини Варвары, а также князя Иоанна Константиновича были сложены для крестного знамения. На груди Елизаветы Федоровны обнаружили «завернутый в вощеную бумагу и мешочек с лентой через шею, массивный среднего размера образ Спасителя, усыпанный драгоценными камнями, на обратной стороне которого на бархатной, вишневого цвета рамке - золотая пластинка с надписью: «Вербная суббота 13 Апреля 1891 г.». По одним сведениям эта икона - подарок ей Императора Александра III, а по другим - подарена Царем-Мучеником незадолго до отречения.

Результаты судебно-медицинского вскрытия, подписанные врачом 20-го Тюменского Сибирского стрелкового полка Мультановским, врачом военно-санитарного поезда Клячкиным и врачом заводской больницы Алапаевска Дубровиной, свидетельствуют, что смерть нескольких мучеников наступила от ударов по голове в височную и теменную области. Уточнены и причины смерти - «кровоизлияние под твердой мозговой оболочкой вследствие ушиба и кровоизлияния в плевральной области». Исследуя труп княгини Елизаветы и вскрыв при этом ее кожные покровы, врачи установили, что «в головной полости обнаружены кровоподтеки: на лобной части величиною в детскую ладонь и в области левой теменной кости - величиною в ладонь взрослого человека; кровоподтеки в подкожной клетчатке, в мышцах и на поверхности черепного свода. Кости черепа целы... В твердой мозговой оболочке наверху темени замечается кровоподтек». Мученица умерла в страшных страданиях от жажды и голода и тяжелых увечий, полученных при падении в шахту... Тела почивших мучеников были омыты, одеты в чистые белые одежды и положены в деревянные гробы, имевшие внутри футляры из кровельного тонкого железа. Гробы поставили в кладбищенскую церковь, и 18 октября заупокойную службу служили собором духовенства в числе 13 протоиереев и священников. Среди клириков был и игумен Серафим. 19 октября останки мучеников были похоронены в cклепе - каменном сооружении, изначально предназначенном для хозяйственных нужд Свято-Троицкого собора Алапаевска.

Этот склеп оказался лишь местом временного захоронения Алапаевских мучеников - с октября 1918-го по июль 1919-го года. Мученики не нашли себе постоянного упокоения в соборном склепе: красные стали вскоре наступать, поэтому останки пришлось перевозить в более безопасное место.

В июне 1919 года отец Серафим, находясь с братией эвакуированного скита в Екатеринбурге, получил от генерала М.К.Дитерихса указание на перевозку гробов всех Алапаевских мучеников далее в Сибирь, в более безопасное место. При отступлении белых на восток было принято решение вывезти тела мучеников по железной дороге. 1/14 июля гробы погрузили в товарный вагон, стоявший на железнодорожных путях на противоположном берегу речки Алапаихи. От склепа протянули канатный трос, по которому переправляли гробы прямо в вагон. В этом вагоне ехал игумен Серафим, у которого два помощника - послушники Максим Канунников и Серафим Гневашев (3, с. 222). Среди жителей Алапаевска сохранились воспоминания, что после отправления гробов из города в склепе какое-то время горела лампада.

Путь передвижения останков Алапаевских мучеников зафиксирован в ряде документов и публикаций. 1/14 июля 8 гробов были отправлены через Тюмень и Ишим в Читу. Сохранились записи игумена Серафима, где сообщается, что до Тюмени он ехал «один в вагоне с гробами 10 дней, сохраняя свое инкогнито». Игумен ехал «без всяких документов на право проезда». Потом отец Серафим получил «на вагон открытый лист, как на груз военного назначения», с которым ему было уже легче дальше ехать и сохранять свое инкогнито. В Омске осматривали все вагоны, но «вагон игумена» избежал досмотра. В Читу, куда прибыли в конце августа, злоумышленники устроили крушение, но « вагон спасся по милости Божией». Деревянные гробы стали протекать, но «особого трупного запаха не было». Дополнением к документальным записям игумена Серафима можно присовокупить и изданные в Париже в середине 60-х годов прошлого века воспоминания инокини Серафимы (Путятиной), урожденной княжны Кудашевой. Монахиня записала со слов игумена Серафима, что вагон с гробами передвигался вместе с фронтом. Его постоянно то отцепляли, то прицепляли к разным поездам. Из щелей пяти гробов постоянно сочилась жидкость. Когда поезд останавливался среди поля, игумен Серафим собирал траву и вытирал ею гробы, а «жидкость, вытекавшая из гроба Великой Княгини, благоухала, и ее бережно собирали как святыню в бутылочки». Записи игумена Серафима свидетельствуют, что при содействии атамана Семенова и японских военных властей гробы в глубокой тайне были перевезены в Покровский женский монастырь, где почивали несколько месяцев в келлии. Под деревянным ее полом была вырыта неглубокая могила. Составленные в ряд восемь гробов были присыпаны сверху небольшим слоем земли. В этой келлии, где «совершалась молитва, исходили струи кадильного благоухания и мерцала неугасимая лампада», пребывал и сам отец Серафим. Много позже он рассказывал монашествующим на Святой Земле, как во время всего трудного пути княгиня Елизавета Федоровна «не раз являлась ему и даже направляла его действия». Об этом же вспоминал в книге «The murder of the Romanovs» и помощник следователя капитан Павел П. Булыгин, пребывавший осенью 1919 годa со следственной группой в Чите и несколько раз переночевавший на раскинутой на полу шинели в той самой келье, где жил и молился отец Серафим. Капитан Булыгин рассказал, как однажды ночью при тусклом свете единственной лампады, мерцающей в углу перед иконой, отец Серафим «определенно разговаривал во сне с Великой Княгиней Елизаветой».

...26 февраля 1920 года игумен Серафим выехал из Читы в Харбин-Пекин, куда привезли гробы с останками мучеников 3/16 апреля 1920 года. После заупокойного богослужения гробы поместили в склеп храма прп. Серафима Саровского на кладбище Духовной миссии в Пекине, возглавляемой тогда ее Начальником, архиепископом Иннокентием (Фигуровский; 1863 - 1931; c 1921 года - архиепискoп, с 1928 года - митрополит). При храме решили соорудить новый и большой склеп для погребения мучеников. В Пекине отец Серафим выкроил время и силы для занятия писательской деятельностью. Во время пребывания в Русской духовной миссии он издал свои книги: «Православный Царь-Мученик» и «Мученики христианского долга» и «Венок на могилу доброго пастыря. Памяти прот. Павла Фигуровского». Вскоре благодаря хлопотам ближайших родственников княгини Елизаветы игумен Серафим получил на руки разрешение на перевозку тел княгини и инокини Варвары в Святую Землю. Отец Серафим выехал из Пекина с двумя гробами 17 ноября 1920 года. Захоронения же останков других мучеников оставались в склепе Русской духовной миссии в Пекине вплоть до 1947 года. В том же году по согласованию с Москвой эти останки были преданы земле на православном кладбище близ cнесенных в 1969 году крепостных ворот Аньдинмэнь в северной части бывшей Пекинской крепостной стены. Через несколько десятилетий это кладбище было ликвидировано, и после 1988 года на его территории, где когда-то находился участок с захоронениями мучеников, был разбит столичный парк. Дальнейший маршрут игумена Серафима был следующим: Тянцзинь 18 ноября, Шанхай - 21 ноября. В Шанхае была небольшая остановка - до 2/15 декабря 1920 года. Из Шанхая путь в далекую от китайских берегов Палестину лежал морем в египетский город Порт-Саид, куда прибыли пароходом 13/26 января 1921 года. Задрапированные в черную ткань гробы, на крышках которых были укреплены большие медные православные кресты, поставили в маленькой боковой часовне одной из местных греческих церквей Порт-Саида. У изголовья каждого гроба горело по одной свече, а на крышке княгини были укреплены в простой тиковой рамке ее фотография в одеянии сестры, и медная корона над ней. Гроб инокини Варвары был без портрета. 14/27 января гробы поместили в специальный вагон товарного поезда, который был переправлен паромом через Суэцкий канал. 15/28 января 1921 года тела обеих неразлучных до конца страдалиц, сопровождаемые игуменом Серафимом, прибыли в поезде на маленький железнодорожный вокзал Иерусалима. Они были торжественно встречены греческим, русским и арабским духовенством, принцессой Викторией, представителями английской власти, многочисленной русской диаспорой, местными жителями и паломниками. После панихиды (12) гробы поставили на украшенные цветами автомобили. Процессия двинулась по направлению к Гефсимании где, ее встретили крестным ходом монахини Елеонского и Горнего монастырей. По дороге была отслужена еще одна лития. Крестным ходом уже за медленно двигающейся процессией шли в облачениях духовенство и за ним монашествующие. Когда гробы на руках внесли внесли в храм святой Марии Магдалины, была «отслужена панихида и сказано слово» (12). 16/29 января, в храме святой Марии Магдалины были отслужены Божественная литургия и панихида. 17/30 января Иерусалимский Патриарх Дамиан совершил литургию и прочитал разрешительную молитву почившим мученицам. После литургии состоялась панихиду и погребение останков Елизаветы Федоровны и монахини Варвары в крипте храма св. Марии Магдалины, называемой с той поры в русских кругах «Царской». Внутренние стены крипты, для которой заказали новую крепкую дверь, были покрыты темной материей. Снаружи висело несколько икон с лампадами. Игумен Серафим в ногах гроба преподобномученицы поставил драгоценную шкатулку, всюду сопровождавшую княгиню Елизавету. В ней находились оторванный взрывом палец Великого князя Сергия Александровича и прядь волос Царственного Мученика Цесаревича Алексия Николаевича. Первоначально по соседству с криптой вылелили небольшую комнату отцу Серафиму, которому вручили ключ от крипты для поддержания в ней порядка. Принцесса Виктория Гессен-Дармштадтская (Гессенская и Прирейнская), маркиза Милфорд-Хейвен (с 1917 года - Виктория Маунтбеттен; 1863 - 1950) высоко оценила заслуги игумена Серафима: «...Мне он очень нравится. Он такой преданный и верный, и энергичный».

Анатолий  Холодюк, Русская народная линия