Гоша Куценко: «Мечтаю сыграть Ленина и Карлсона»

Популярный актёр Гоша Куценко живет завтрашним днем и хочет записать песню для Пенелопы Круз Главный герой обоих «Антикиллеров», Артур из «Мама, не горюй!», маг Игнат из двух «Дозоров», Эрнст Любич из мюзикла «Пола Негри»,

Популярный актёр Гоша Куценко живет завтрашним днем и хочет записать песню для Пенелопы Круз

Главный герой обоих «Антикиллеров», Артур из «Мама, не горюй!», маг Игнат из двух «Дозоров», Эрнст Любич из мюзикла «Пола Негри», Котовский из культовой антрепризы «Чапаев и Пустота», Гоша Куценко на самом деле – открытый, веселый и немного застенчивый человек, в отличие от своих персонажей. В нем нет ничего от того коварного, хищного и жестокого человека, которого он практически всегда представляет на экране. Общаться с ним необыкновенно легко. Он слегка заикается и с любопытством слушает собеседника. Особенно благодушно Куценко расположен к женщинам…

Юрий Круз – акте'г теат'га и кино

– Юрий Георгиевич…

– Фу, как официально! Я больше привык, чтобы меня называли Гошей. Ну или Юрой. Тем более – женщина…

– Хорошо, Гоша. Кстати, поведайте еще раз ставшую уже хрестоматийной историю о том, как вы стали Гошей. Очень уж занятная байка!..

– Имя «Гоша» прилетело ко мне на помощь в Школе-студии МХАТ. На вступительных экзаменах, где во главе комиссии сидел Олег Табаков, я читал «Исповедь хулигана» Есенина. Читал очень хорошо, пусть и с еще слышимым украинским акцентом и ненавистной буквой Р: «Мне нгхавится, когда каменья бгхани летят в меня, как ггхад гхыгающей ггхозы. И только кгхепче жму тогда гхуками своих волос качнувшийся пузыгхь». Табакова же это забавляло, и чтобы лишний раз услышать «гх», он со своей садистской улыбочкой спросил: «А как вас зовут?». Я отвечаю: «Ю'гий». «А кем вы хотите стать?» Я говорю: «Акте'гом теат'га и кино». Все ржали в голос. «Гоша» образовался, чтоб уколоть их хоть чем-то. И хотя меня назвали Юрой в честь Юрия Гагарина, мама часто называла меня именно Гошей. Есть в этом что-то веселое. Вон Смоктуновскому сказали «Кеша», и он переменился. Кстати, когда у меня хорошее настроение, я хороший, приветливый парень. А когда усталый, измученный, капризный, злой – просто Куценко. Исчезает имя. Нет ничего хуже.

– А если псевдонимом была бы и фамилия, какой бы она была?

– Мамина, наверное. Или девушки любимой. Я с удовольствием взял бы фамилию Круз, Юрий Круз. Мне очень нравится Пенелопа, я ей даже песню написал. Вот запишу и передам.

– А как вы попали в Москву из Запорожья, где родились?

– Папа, всё папа. Он человек лидирующий, мы с мамой следовали за ним. В 1988 году моего отца Георгия Павловича назначили заместителем министра радиопромышленности СССР. А до того папа был главным инженером завода – помните кассетники «Весна»? Вот он их делал, всей стране подарил это удовольствие. Мама была врачом-рентгенологом. Еще у меня есть сводная сестра от первого брака отца – я ее видел один раз в жизни, а вот двоюродных вижу часто. Они все живут на Украине, но я их периодически снимаю в кино. Мой двоюродный брат Виталий Назимов снимался в «Антикиллерах», где играл прокурора, а Дима Микушко – в картине «Марс». Если помните, человек в белом по лестнице спускается…

– Отец-электронщик был не против странного выбора единственного сына?

– Ну в Москве я не сразу подался в артисты. Сначала поступил в Московский институт радиотехники, электроники и автоматики. Вот только не очень меня тянуло ко всей этой технике. И после двух курсов учебы в МИРЭА я оттуда ушел. Папа был очень недоволен решением сына, поэтому в деканате Школы-студии раздавались звонки из ЦК, и голос в трубке говорил, чтобы «Юрия Георгиевича Куценко, этого картавого идиота, не смели даже принимать». И МИРЭА, между прочим, тоже не хотел отпускать своего студента. Однако мне всё-таки удалось уговорить декана на компромисс: если я сдаю сессию на четверки и пятерки, то мне отдают документы для поступления в Школу-студию, а если нет, то, как говорится, сиди и не рыпайся. И, используя все честные и нечестные способы, я сдал сессию на «отлично».

– А по слухам, в артисты вы пошли из-за романа с одной актрисой…

– Мне не хотелось бы ворошить прошлое, хотя роман, наверное, был. Мне очень нравилось стоять у служебного входа после ее спектакля и наблюдать, как артисты разъезжаются по домам. Они выходили такие уставшие, но счастливые, с цветами, и поглядывали по сторонам – кто там их встречает?..

– Удавалось ли сниматься во время учебы?

– Тогда никто параллельно с учебой ничего не делал. Всё было перпендикулярно, а не параллельно. Учеба не сталкивалась с работой. Все были бедные, но время было такое, что никто особо не думал о деньгах. Я питался исключительно в институтском буфете, и это меня вполне устраивало, ибо главной задачей было – чтобы не слишком урчало в животе во время репетиций. Тем не менее в 1991 году, еще учась во МХАТе, я сыграл свою первую роль в кино – это был эпизод в фильме «Человек из команды «Альфа».

С Чеховым внутри

– Однажды в Пермском ТЮЗе вы просто-таки с чеховским юмором читали «Даму с собачкой» Чехова. Вам раньше доводилось сталкиваться с Антон Палычем на театральных подмостках?

– Как вы думаете, если я школу-студию МХАТ окончил? Доводилось, конечно. Нас учили на Чехове, мы играли отрывки из его пьес.

– Я имею в виду не учебную площадку.

– Нет, вне учебного процесса Чехова я не играл. Всегда с любовью и надеждами смотрел за «Чайками», «Дядями Ванями», мечтая в них что-то рано или поздно сыграть. Антон Палыч – один из самых любимых моих писателей, я воспринимаю и ощущаю его как современника. Он очень актуален, современен и своевременен. Люди, о которых он писал, не изменились. Они так же приезжают в «Славянский базар» в Москву, встречаются тайком, страдают, не знают, что делать с любовью. Чехов вообще к любви относился особо. Он был душевным человеком, но очень хитрым… Знаю: если я хочу увидеть себя прекрасным, то думаю, что внутри я – Чехов.

Я знаю историю его жизни, я украл из библиотеки переписку его с Ольгой Книппер-Чеховой. О, это целая история! У меня была подруга-итальянка Джулия Трави. Когда я учился на втором курсе, она приехала в Россию писать дипломную работу. У нас случился роман. Она ходила на все мои спектакли, но сидеть в библиотеках времени, ясное дело, не было – нам было не до этого. В итоге однажды она мне призналась, что у нее будут проблемы в университете, и я, как верный рыцарь, пообещал ей помочь. Отправился в библиотеку, чтобы достать оригинальную переписку Чехова с женой. А там у меня был еще один роман – параллельный (смеется). Эта девушка мне и помогла достать трехтомник – очень старенький, набранный еще дореволюционным шрифтом. А потом я поехал в Италию и благодаря Антон Палычу едва не стал итальянцем… С Джулией мы давно не виделись, лет тридцать…

– Вы в курсе, что Пермь – родина трех сестер?

– Конечно, Пермь – вообще очень чеховское место. А с Антоном Павловичем я связан пуповиной. Первый отрывок, который мы делали в институте, – «Пропащее дело» по Чехову. И эта вещь для меня действительно стала пропащим делом: никто не хотел со мной играть, меня выгнали из института (правда, через полгода я вернулся), потому что я не выговаривал букву Р. По сюжету герой из бедной семьи делает богатой девушке предложение, а потом начинает ее убеждать, чтобы она ни в коем случае не соглашалась. В такой шутливо-серьезной чеховской манере. И барышня расплакалась, согласившись, что недостойна его. А жених остался несолоно хлебавши – нищий, голый, с разбитым сердцем… Когда закрылся занавес, расплакался уже я: мне так понравились три месяца учебы, театр! Мне нравилось ощущать себя артистом, а выходит я – всего лишь пропащее дело! Но едва закончился показ и открыли кулису, взорам предстала такая картина: сидит молодой человек и рыдает навзрыд. После этого педагоги прикололись и дали мне роль дяди Вани. Но всё это был студенческий опыт. Так что Чехова не играл, зато играл Гоголя. Еще Лопе де Вегу, Островского… Карамазовых играл – причем как Ивана, так и Алёшу. Играл классических аферистов… Комическая стезя была открыта для меня, однако по окончании института меня никуда не взяли. Были какие-то нервные потуги куда-то устроиться. Знаете, такая битва на перепутье. Но в итоге я остался лежать на дороге.

Все мы немножко Ленины…

– И как пережили простой?

– Никакого простоя у меня не было. Я что-то делал, играл в студийных спектаклях. Помните, в конце 80-х – начале 90-х в стране была волна театральных студий. Я тогда комплексовал безумно, как все студенты, которые остались без работы, но играл где-то… Помню, была картина «Мумия из чемодана» («Мумия в наколках»). Еще помню, как в фильме киностудии Горького я играл сына Горького. Сына звали Максим. Затем прошло года четыре, и мы с товарищами создали рекламное агентство «Свободная пропаганда» с Ромой Прыгуновым, Филиппом Янковским и Сергеем Никольским. Кстати, «Ночной дозор» шел на «Оскар», а все мои сцены были вырезаны. Я когда узнал, так расстроился… А потом позвонил Филипп Янковский – я его очень люблю, – и я ему: «Представляешь, Тимур режет все мои сцены, на «Оскаре» свои законы». И он вдруг гениально ответил: «Гошенька, старик, не так надо думать, не так. Зачем тебе в эпизоде светиться? Вот сделаем нормальное кино, выйдешь в Голливуд во всей красе». Короче, нужно найти в себе силы жить завтрашним днем. И я нахожу.

Году в 95-м поехали на Каннский фестиваль, встретились с Верником, обсуждали проекты, по возвращении он меня вызвал на кастинг. Я не думал, что попаду, был совершенно раскрепощен – наверно, поэтому и взяли. Но я нисколько не жалею. Время было другое, кинорынка не было, актеров не было, даже «четыре М» (Машков, Меньшиков, Маковецкий, Миронов) еще не возникли. Всё было очень просто. А потом на ТВ-6 я активно участвовал в программе «Партийная зона»… Сейчас у нас с Юсупом Бахшиевым и Виктором Такновым компания MB Production. Мы выпустили скромный, но внятный «Апрель», несколько «Антикиллеров»… Третий «Антикиллер» – подвижный такой, без всяких терроров и социальных разборок. Думается, время не тратилось впустую, но ждать настоящих ролей пришлось долго. Возможна еще работа, которую я очень жду, – по Сергею Лукьяненко, «Лабиринт отражений», и экранизация пьяных рассказов Чарльза Буковски.

– Есть роли, которые еще не довелось сыграть?

– Ленина очень хотелось бы сыграть. Он тоже лысый, тоже картавил и тоже был членом Коммунистической партии СССР. А еще он тоже часто бывал в Питере и ходил в лес по грибы. И вообще я родился на улице Ленина, как пел Фёдор Чистяков. Так что все мы немножко Ленины. Почему бы и нет? А еще мечтаю о Гамлете – очень уж люблю Шекспира! – и, не удивляйтесь, – о Карлсоне.

Женщины – кладезь природной энергии

– Вас называют московским Казановой, а вы, держа марку, постоянно во всех интервью говорите о своих женщинах. Это часть вашего имиджа – персонаж типа Сименона, Уоррена Битти или нашего Виктора Мережко, который ставит сексуальные рекорды?

– Во-первых, почему только московским? Я и по стране очень много езжу… С другой стороны, это хорошо, что я ассоциируюсь с ними, а не с кем-то другим типа Бориса Моисеева. Да и как может быть иначе, ведь женщины – самый естественный кладезь природной энергии. Я просто увлекающийся. У меня не было каких-то особенных историй. Если и удавалось вести такого рода интриги, то очень недолго. Потом я быстро попадался, продолжал бежать без сердца, а без сердца далеко не убежишь. Возвращаешься, начинаешь клянчить его назад.

– Ваша бывшая супруга Маша Порошина (с ней Куценко прожил в гражданском браке пять лет – ред.) тоже была в Перми и обмолвилась, что расстались вы очень интеллигентно…

– Правда? Рассказала всё-таки?.. А по-моему, всё было очень неинтеллигентно. Маша – деликатный человек, она меня щадит. Не бывает интеллигентных расставаний. Но мы дружим. В «Дозорах» вместе снимались.

– С дочкой находите время пообщаться?

– Нахожу. Полине 23, маленькой она очень смешно складывала слова. Когда ей было года три, она заявила: «Мама, папа хочет остановить время!» Сегодня она уже совсем взрослая и тоже актриса. Чему я страшно рад! Я постоянно с ней на связи, продолжаю ее контролировать и опекать. В ответ она ворчит, что уже взрослая и не нуждается в такой постоянной опеке…

– Расскажите о своих младших дочерях. Вы же теперь многодетный отец!

– Жене – 5, Свете – 2. Я души не чаю в своих детях. После съемок поскорее тороплюсь домой, чтобы провести время с близкими людьми. Сначала средняя дочь ревновала меня и Ирину (жену – ред.) к младшей. Только в три с половиной года Женя вышла со мной на нормальный контакт. Дети ревнивые же, она ревнует к матери, к территории своей. И, как это ни странно, она начала ценить, что есть я. И когда я беру ее на руки, она счастлива. Я, наверное, еще в полной мере не понимаю своего счастья. Ну ладно, конечно, понимаю, – оно огромное, но я боюсь его сглазить!

Текст: Маргарита Неугодова, фото Евгения Малышева

Последние новости

Обновление исторического центра Кунгура: новые пространства для горожан и туристов

Проект «Город мастеров» преобразил ключевые площади и скверы города.

Новые горизонты в образовании: как технологии меняют учебный процесс

Технологические инновации открывают новые возможности для студентов и преподавателей.

Преобразователь частоты

Все преобразователи проходят контроль и имеют сертификаты с гарантией

Здесь вы найдете свежие и актуальные новости в Шахтах, охватывающие все важные события в городе

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Ваш email не публикуется. Обязательные поля отмечены *