Евгений Воробьёв: Каждую оперу мы исполняем по-новому

Уже  несколько месяцев хор  Пермского театра оперы и  балета работает в  новом составе. Его  возглавляет Евгений Воробьёв, в  прошлом артист MusicAeterna. Он  рассказал «Новому компаньону», почему вновь захотел переехать из  Москвы в  Пермь, как  складывается его  взаимодействие с  коллективом и  какие сольные программы планирует новый хор  театра.

— Ваш  дедушка  — известный музыковед и  просветитель, автор книги «187 дней из  жизни Шаляпина». На  ваш  интерес к  музыке повлияло семейное наследие?

— Да, я  вырос в  музыкальной семье. Мой  дедушка  — Всеволод Коллар, автор книг о  Фёдоре Шаляпине и  музыкантах города Горького (ныне  — Нижний Новгород.  — Ред.), где  он  был  секретарём местного союза композиторов. Моя  мама  — пианистка и  музыковед, окончила консерваторию в  Ленинграде. Папа окончил Горьковскую консерваторию как  вокалист, пел  в  театрах в  Горьком и  Чебоксарах. Оба  они  преподавали в  музыкальном училище в  Арзамасе  — городе, где  я  родился.

С  детства я  слушал музыку: папа дома часто пел, мама играла на  фортепиано, они  всегда много репетировали. Лет  с  трёх я  уже  знал весь теноровый классический оперный репертуар. По  рассказам окружающих, первым, что  я  спел, был  романс Радамеса «Celeste Aida!» («Милая Аида!»).

Конечно, домашняя обстановка сильно на  меня влияла, и  совершенно естественно, что  я  начал заниматься музыкой  — поступил в  музыкальную школу по  классу скрипки. В  училище я  начал изучать хоровое дирижирование, параллельно занимался теорией музыки и  камерным классом как  пианист.

— Когда у  вас  возник интерес к  научной деятельности? Она  ведь составляет значительную часть вашей работы.

— Во  время учёбы в  Нижегородской консерватории я  занимался дирижированием и  продолжал совершенствоваться в  теории музыки и  музыковедении. Стал больше интересоваться историей музыки. А  потом поступил в  аспирантуру Института искусствознания в  Москве и  уже  там  начал плотно заниматься древнерусской музыкой.

— Параллельно с  этим вы  пели в  хоре?

— Да, эта  сфера всегда присутствовала в  моей жизни наряду с  музыковедением. Я  пел  в  церковных и  других хорах. В  Москве я  работал в  Капелле Полянского (Государственная академическая симфоническая капелла РФ, руководитель  — Валерий Полянский.  — Ред.), а  позже  — в  Юрловской капелле (Государственная академическая хоровая капелла России имени  А.  А. Юрлова.  — Ред.), сотрудничал с  ансамблями старинной музыки.

Благодаря этой деятельности я  узнал, что  в  Пермь приехал работать Теодор Курентзис (в  качестве художественного руководителя Пермского театра оперы и  балета.  — Ред.) и  там  набирают  хор. Весной 2011 года я  пришёл на  прослушивание в  Москве, и  меня пригласили в  MusicAeterna. Но  тогда я  не  решился поехать.

— То  есть вас  пригласили работать в  хор  MusicAeterna, а  вы  отказались?

—  Да.

— Почему?

— На  тот  момент в  Москве у  меня всё было вполне стабильно и  понятно: я  работал в  Капелле Полянского, у  меня были свои собственные проекты. А  в  Перми всё тогда было неопределённо  — по-настоящему я  не  знал ни  Теодора Курентзиса, ни  Виталия Полонского (главный хормейстер Пермского театра оперы и  балета, руководитель хора MusicAeterna.  — Ред.). Тогда я  не  решился на  кардинальные перемены.

— Но  потом вы  всё-таки поехали в  Пермь?

— Вакансии в  хоре MusicAeterna оставались ещё долго, и  меня в  числе дополнительного состава солистов пригласили на  первый концерт в  октябре 2011 года. Я  приехал в  Пермь, познакомился с  Виталием Полонским. Предложение о  работе оставалось в  силе, и  на  этот раз  я  его  принял.

В  хоре тогда было только два  тенора, я  стал третьим. Были и  другие вакансии, и  я  способствовал появлению в  коллективе многих артистов, поскольку уже  сам  мог  рекомендовать знакомым прослушаться.

В  тот  период я  не  только пел  в  хоре, но  и  работал инспектором коллектива, а  после  — директором оркестра MusicAeterna.

— А  почему вы  вернулись в  Москву?

— Административная деятельность в  Перми была интересной, но  весьма сложной. Теодор  — очень творческий человек, организовывать процесс рядом с  ним  крайне непросто. Нужно принимать во  внимание интересы всех сторон, чтобы и  самим работникам было максимально комфортно. Поэтому в  период определённых изменений я  решил, что  хотел бы  вернуться обратно в  Москву.

— Чем  вы  занялись в  столице?

— Я  решил, что  буду больше времени уделять исследовательской деятельности, которую никогда не  прекращал. Начал готовить большой проект и  планировал поехать в  Германию. Прикрепился в  Баварии к  Регенсбургскому университету и  намеревался писать диссертацию. Но  неожиданно мне  позвонил Андрей Александрович Борисов (на  тот  момент исполнительный директор Пермского театра оперы и  балета.  — Ред.) и  предложил стать главным хормейстером театра.

— Вы  знаете, почему он  позвонил именно вам?

— Не  знаю. Насколько я  понимаю, на  эту  должность рассматривали людей, которые уже  знакомы коллективу. С  Андреем Александровичем мы  общались ещё до  его  прихода на  пост директора театра. Я  его  знал как  меломана, мы  пересекались в  общих компаниях, обсуждали постановки и  концерты. Потом я  приезжал на  Дягилевский фестиваль, и  мы  тоже неоднократно беседовали на  разные темы.

— Как  бы  вы  сейчас определили ситуацию в  хоре театра? Это  ещё начало пути или  какие-то этапы уже  пройдены?

— Часть пути уже  позади: коллектив постепенно формируется, новые участники активно вливаются в  работу, но  ещё нужно сбалансировать состав по  некоторым партиям. Хор  уже  выходил в  операх «Евгений Онегин», «Лючия ди  Ламмермур», «Севильский цирюльник». Дальнейшая работа будет связана в  том  числе с  привлечением в  хор  артистов, которые могут стать ведущими солистами.

Должен сказать, мои  ожидания от  процесса были занижены по  сравнению с  тем, что  я  увидел на  первой репетиции. Я  предполагал, что  будут сложности с  открытостью певцов к  стандартам, которые я  им  предложу. Однако оказалось, что  артисты готовы работать, и  качественные изменения начались с  самого первого выступления. Их  отмечаю не  только я, человек, находящийся внутри ситуации и  заинтересованный, но  и  зрители, что  очень приятно. Движение идёт, и  мне  это  нравится.

— К  вопросу о  стандартах. Вы  формируете хор  для  оперных спектаклей или  коллектив, способный на  самостоятельные творческие проекты?

— Наша цель, конечно, прийти к  самостоятельным творческим проектам. Мы, безусловно, будем готовить концерты с  совершенно разными программами, в  том  числе a cappella. Я  считаю, что  таких концертов должно быть много, ведь это  ещё и  хорошая школа для  самих артистов.

— Как  вы  осваиваете текущий репертуар театра?

— Практически каждую оперу мы  стараемся пройти заново и  по-новому представить материал. Но  дальше мы  будем двигаться в  первую очередь в  сторону творческой деятельности. Первый концерт хора состоится в  Чусовом 1  ноября.

— А  дальше какие планы?

— В  декабре будет акапельная Рождественская программа. Надеюсь, такие концерты, посвящённые определённым темам, станут традицией. Хотелось бы  к  Великому посту сделать программу с  духовной музыкой, подготовить Пасхальный концерт с  разной, необязательно только русской, музыкой.

Есть большое количество поводов, по  которым можно выступать, и  огромный репертуар, который хотелось бы  спеть: от  старых мастеров XVI века до  русской и  советской музыки. При  этом хочется уделять внимание не  только тем  именам, которые звучат часто, как, например, Георгий Свиридов, но  и  композиторам, которые редко исполняются. Надеюсь, мы  будем постепенно приближаться к  этой цели.

— Многие пермяки помнят, как  работал в  театре хор  MusicAeterna, и, естественно, сравнивают ваш  коллектив с  ним. Одни ждут, что  вы  будете работать так  же, а  то  и  лучше. Другие не  верят, что  в  театре будут интересные хоровые программы. Как  вы  действуете в  этой ситуации, что  думаете о  ней?

— А  я  не  думаю о  ней. Можно сравнивать себя с  кем  угодно. Ключевой момент заключается в  том, чтобы делать свою работу качественно. Да, я  предполагаю, что  нас  сравнивают с  MusicAeterna, но  не  могу сказать, что  для  меня это  какое-то тяжёлое сравнение.

— Хотите ли  вы  что-то сказать зрителям театра?

— Я  бы  хотел сказать: приходите на  наши концерты и  спектакли, чтобы составить собственное впечатление.

Когда в  сентябре шла  опера Доницетти «Лючия ди  Ламмермур», в  фойе меня остановили зрители  — они  обсуждали, как  пел  хор, задавали вопросы и  делились позитивными впечатлениями. Меня радует, когда приходят люди, которым интересен театр и  наша работа. И  я  с  удовольствием готов обсуждать с  ними то, в  каком состоянии коллектив находится сейчас, как  он  будет развиваться и  с  кем  нас  сравнивать.

Хочется, чтобы заинтересованность у  зрителя была не  только в  новостях вокруг театра, но  и  в  том, как  развивается его  внутренняя жизнь. Это  то, что  нужно в  том  числе нам  — артистам.