Без грима: Инна Чурикова для газеты «Звезда»
На днях будет 40 дней со дня смерти великой советской и российской актрисы Инны Чуриковой.
На днях будет 40 дней со дня смерти великой советской и российской актрисы Инны Чуриковой.
В родном Ленкоме ее называли царицей сцены. Баба-Яга, Поросенок, Лиса, Офелия, Васса Железнова, жена барона Мюнхгаузена, царица Анна Иоанновна, стоматолог-поэтесса – Чурикова могла сыграть кого угодно, причем сыграть так, что зритель ей всегда верил. Профессиональный актер всегда искренен на сцене и в кадре.
Интервью много лет пролежало в столе неопубликованным. Помню, Инна Михайловна долго не соглашалась на встречу. Но когда мы все-таки встретились, вместо интервью получился удивительно задушевный разговор двух женщин, которых в этой жизни волнует одно и то же. Мне повезло в этой жизни – я общалась с Великой!
– Инна Михайловна, скажите честно, почему вы рефлексируете, когда вас называют великой русской актрисой?
– Я просто знаю, кто на самом деле великий. Стрепетова, Дузе, Раневская. Дальше – Яншин, Андровская, Грибов.
– Почему не вы? Это что – неудовлетворенность собой, высочайшая требовательность к себе?
– Потому что я многим недовольна.
– Может быть со стороны все-таки виднее?
– У нас очень деликатный зритель. Не нравится, но все равно хлопает. Поэтому ориентироваться на аплодисменты не стоит, даже если они бурные. Помните, как у Пушкина: «…Не дорожи любовию народной. Восторженных похвал пройдет минутный шум; Услышишь суд глупца и смех толпы холодной: Но ты останься тверд, спокоен и угрюм».
– Раневская говорила, что сняться в плохом кино – все равно, что плюнуть в вечность. Ты уж и помер давно, а кино с тобой крутят и крутят. Правда, что в картине «Благословите женщину» (16+) вы играли Фаину Георгиевну?
– У меня нет смелости играть Раневскую. А вы знаете, что я с ней общалась? Она посмотрела «Начало» (12+), написала мне письмо, а потом звонила часто. Не могу сказать, что мы дружили, но сердечными наши отношения назвать точно можно. Раневская была настолько мощным по заряду человеком, что я от нее уходила невероятно окрыленная. Она фантастическая личность: нежная и возвышенная и в то же время трезвая и ироничная. Женщина, не похожая ни на кого. Человек и актриса с большой буквы. Поэтому о Фаине Георгиевне написано сейчас так много правды и неправды. Уникальная женщина. Только чрезвычайно одинокая.
– Может, это и есть расплата за величие? Не большая ли жертва за счастье остаться в памяти народной?
– Старость всегда одинока. Мне кажется, что мы индивидуально живем. Понимаете меня? Равнодушие. Это серьезно сидит во всех нас.
– Ваш образ всегда загадочен, даже немного мистичен. Вы суеверны? Могут ли приметы повлиять на ваши поступки?
– В принципе, да. Я христианка, но когда выхожу на улицу и вижу женщину с пустым ведром, меня это немножко пугает. Пугает совсем немножко, потому что если переходит дорогу черная кошка, я понимаю, что ей нужен кот. Она милая такая! Я обожаю кошек, собак, даже крыс люблю, всех люблю, кроме змей. Змей тоже люблю, но издалека.
– Говорят, из девочки можно воспитать либо Золушку, либо королеву. А вам мама внушала, что вы королева?
– Мама мне всегда говорила: «Ты красавица!» Если бы не она, я не поверила бы в себя по-настоящему, хотя нутро мое тянулось к актерству: я чуть ли не с пеленок что-то разыгрывала, представляла, изображала. Мама не уставала повторять: «Дочка, ты будешь артисткой! Я в тебя верю!» И мне так не хотелось огорчать маму.
Она в жизни всего добилась сама – трудом, напором, волей. После моего рождения мама стала химиком, профессором, мы переехали в Москву. Всю жизнь меня вели вперед ее слова: «Дочка, знай, если что задумаешь, так тому и быть!» Одно время мы жили в Чашниково, под Москвой, в жутком одноэтажном домике с соседями, а мама разводила невероятные цветы – так она украшала наше бедное жилище. В то время она работала лаборанткой и засевала поля пшеницей, ходила в плетеной шляпе. Молодая, красивая – как она мне нравилась! Недалеко от нашего дома, в поле, росла яблоня. И зимой, когда наметало огромные сугробы, я бежала туда. Садилась на покрытый настом снег как на трон, клала руки на «подлокотники» и начинала играть, представляя, что я королева! Разговаривала с какими-то придворными. Откуда это рождалось? У нас не то что телевизора, радио долго не было. Но я придумывала свой мир, в котором мне было интересно. Мне кажется, что чем меньше историй из телевизора или радио, тем мощнее детская фантазия.
– Все статьи о вас начинаются с пресловутой Бабы-Яги и с того, что вас не хотели брать в театры. Причем авторы всегда упирают на внешность. А вы себя как ощущаете?
– Мне кажется, что я очень интересна внешне. Вспомните картину Вермеера «Девушка с жемчужиной». Это – я. Когда я поступала в Школу-студию МХАТ и принялась декламировать лирическое стихотворение, закрыв глаза (так советовала мне мама!), члены вступительной комиссии от смеха утирали слезы. А один из преподавателей прямо на экзамене полюбопытствовал: «Девушка, вы когда-нибудь рассматривали свое отражение в зеркале?» Я разрыдалась и выбежала вон.
– Но назло всем вы все-таки оказались на сцене.
– В ТЮЗе я проработала три замечательных года.
Именно там и подружилась с Лией Ахеджаковой. Она тогда играла пронзительно печальных мальчиков, а у меня была роль поросенка. Точнее, свиньи – уже взрослого животного. Мы показывали сказку Михалкова. Я подумала, что моя Баба-Яга должна быть злющей и коварной. Но однажды мы беседовали об этом с Лиечкой, и она мне сказала: «Инночка, не может твоя Баба-Яга быть такой! На спектакль очень маленькие дети приходят, они же от страха описаются!» И тут я поняла, что характер у Бабы-Яги подпортился от безответной любви. Моя героиня вот уже триста лет любит Лешего, который не обращает на нее внимания. Кто смог бы перенести такое без последствий?! Я делала смешной грим, и малыши не пугались.
– Ваши самые первые критики писали, что зверушки в вашем исполнении выглядели необыкновенно чувственно и сексуально.
– Догадываюсь, о чем речь. Как-то я играла лису, которая должна была съесть зайчика. Чтобы выучить повадки лисы, я специально ходила в зоопарк, часами стояла у клетки, наблюдала. Потом очень близко подходила к зайцу и пыталась донести до зрителя, как мне хочется его съесть. Вот это, очевидно, и было принято за проявление сексуальности. А я просто выполняла актерскую задачу – изображала хищника.
Сексуальность проявляется не в оголенности. Чем меньше тела и чем больше притягательности во взгляде, в движении ресниц, в жесте, в дыхании, тем это более интригующе. Сексуальность – природный фактор, который заложен в каждой женщине. Просто у каждой свой период расцвета. У кого-то он начинается еще в детстве, а у кого-то после рождения второго ребенка. Но самая лучшая пора в жизни женщины – когда она чувствует себя женщиной, которая нравится мужчинам, и которой нравятся мужчины. И оставаться в этом состоянии нужно как можно дольше.
– У вас были роли, когда приходилось частично обнажаться. Вы беспокоитесь о том, как выглядит ваше тело, или просто воспринимаете его как один из инструментов своего актерского арсенала?
– Да я как-то не обнажалась, к сожалению, а сейчас уже думаю и не стоит (смеется). Мне кажется, сцены в фильме «Плащ Казановы» (16+) были абсолютно скромными. Молодым актрисам сейчас приходится гораздо сложнее: почти в каждом фильме есть интимные сцены. Но все это как-то неловко получается. Не раскрепощены еще ни наши актрисы, ни режиссеры.
– Ваш потрясающий стиль и неповторимые наряды – это имидж или отражение внутреннего самоощущения?
– Мне сложно сказать, какой у меня внешний вид, но я борюсь с возрастом. Мне хочется быть молодой! Дело даже не только в том, как выглядеть. Мне не хочется судить-рядить, не хочется спорить с молодым поколением, а мне хочется быть им, понимать его. Хочется быть с молодыми, только с ними. А что касается стиля… Я всю свою молодость проходила вo-o-от в таких мини-юбках! (показывает на линию намного выше кoлeн – пpим. aвт.) Я люблю смелость и эксперимент в oдeждe. С годами вот перешла на пурпур, обожаю все оттенки малинового, вишнeвoгo, всякие красивые украшения. И без ума от шляпок. В вашем городе продают красивые шляпки? Надо будет обязательно себе что-нибудь присмотреть!
– Судя по вашему темпераменту, вы влюбчивая.
– Да. Я в Данелию была влюблена, когда снималась в фильме «Тридцать три» (12+). Как в мужчину, как в режиссера – он мне очень нравился.
– И тут появился другой режиссер – самый главный в вашей жизни.
– Я работала в ТЮЗе и мечтала о больших ролях, а мне их не предлагали. Однажды в дверь маленькой однокомнатной квартиры, где я жила с мамой, позвонили. Открыла, на пороге стоял незнакомый человек – это был второй режиссер на картине «В огне брода нет» (12+), которую собирался снимать молодой режиссер Глеб Панфилов. Глеб увидел меня в одной телевизионной постановке и решил разыскать. Гость протянул мне сценарий: «Ну, давайте читайте здесь, на кухне, а я подожду».
Я буквально провалилась в текст: на меня обрушился красивый мир, и девочка Таня Теткина была такая замечательная! Я согласилась попробоваться. Приехала на киностудию «Ленфильм». Заходит, как мне показалось, не молодой вовсе, очень серьезный человек – Глебу Панфилову было 32 года. Я была им поражена и даже напугана. Красивый, видный, очень образованный, умный, талантливый и своеобразный! Я смотрела на него и слушала с раскрытым ртом. Влюбилась в него сразу же и бесповоротно, хотя надеялась на взаимность еще меньше, чем на получение главной роли.
Но произошло чудо. Этот гений, которым я, безусловно, считала Глеба Панфилова, может быть и не с первого взгляда, но уж точно со второго взгляда тоже влюбился в меня. У нас начался бурный роман, хотя поженились мы значительно позже. Судьба протягивала мне руку, как я могла ее не коснуться? Картина «В огне брода нет» получилась не похожей на другие фильмы о революции. Может, поэтому ее и положили на полку.
– Любовь, к счастью, на полку не положишь.
– Боюсь говорить об этом, потому что любые слова окажутся банальными. Во всем, что касается чувств, я не люблю расставлять точки – ведь это такая хрупкая, такая живая вещь! Хотя мы с Глебушкой прожили уже много лет, казалось бы, что должны устать друг от друга (смеется). Глеб для меня – самый родной, единственный человек. Мне никто никогда не был нужен, кроме него. Мы две половинки. Порой я спрашиваю: «Глеб, я тебе не надоела»? Он говорит, что нет. И я в ответ: «И ты мне». Вот и все.
Знаете, когда я была по-настоящему счастлива? Когда родила наше с Глебом сокровище. Мы все в палате – нас там было девять человек – так готовились к первому свиданию! По очереди прихорашивались перед маленьким зеркалом, которое висело над раковиной. Мои милые соседки повязывали белые косыночки и становились похожими на мадонн! Потом пришла нянечка, стала смело раскидывать детей, мы их ловили. И вот каждая осталась наедине со своим масипуленьким – и только чмоканье слышалось в палате. Как я была счастлива! Я родила сына – и это была моя история, без Глеба. Он был тогда в Голландии, приехал на второй или третий день. Я ему в окно показывала Ванюшу, одетого в казенную красную байковую рубашечку в горошек. Глеб смотрел на наше сокровище, у которого глазки были в разные стороны, ручки в разные стороны! Мы месяц решали, какое имя дать сыну. Глеб говорил: «Давай назовем Ванечку Федей». Я: «А может, Федю Ванечкой?» Когда сынок был маленький, я старалась замедлить время, чтобы только оно не неслось – я наслаждалась.
– Семейные династии в искусстве – это хорошо или плохо?
– Я знаю много прекрасных примеров. Не согласна с тем, что природа отдыхает на детях гениев. Жалею, что у нас не сложилось семейной династии. У Ванюши с детства есть отцовская режиссерская жилка. Явления он анализирует точно, глубоко и нестандартно. В детстве Ванечка был невозможным артистом и постоянно нас с Глебом веселил. В четыре года с удовольствием показывал Черчилля, любимого на тот момент героя. Брал сигару и расхаживал по дому. Из-под его карандаша выходили забавные вещицы. Иногда он использовал для этого нашу белую мебель.
– Внуков отдали бы в театр?
– И в театр тоже. Очень мечтаю о внуках – скорей бы.
– У вашего сына по-прежнему ресторан в Переделкино? В чем особенность кухни Ивана Панфилова?
– Ресторан называется «Дети солнца». Там европейская кухня, точнее, в сочетании с привычной – русской дачной. Очень деликатная, очень вкусная и очень нежная. Пироги с яблочками – пальчики оближешь! Он готовит пирог на нескольких людей, но съедает всегда один человек.
– Заметно, что вы очень любите там бывать.
– Конечно. И всех прошу приходить в ресторан в Переделкино. Приезжать к моему Ванюше и говорить: «Мы приехали по приглашению Инны Чуриковой!»
– Непременно воспользуюсь приглашением, Инна Михайловна!
– Приезжайте! Мы должны жить, любить друг друга. Мы должны надеяться, что у людей победит все-таки разум, а глупость нас минует. Нельзя постигать мир делением. Мне очень детей жалко.
Блиц с Инной Чуриковой
– Произведение искусства, которое произвело на вас самое неизгладимое впечатление?
– «Ночи Кабирии» (16+).
– Люди, чья жизнь вас восхищает?
– Чехов, Ахматова.
– Актриса, которой без колебания отдали бы все свои титулы и награды?
– Анна Маньяни.
– Пять фильмов с вашим участием, которые вы советуете посмотреть?
– «В огне брода нет», «Начало», «Васса» (16+), «Тема» (16+), «Плащ Казановы».
– С каким животным вы бы себя сравнили?
– С белочкой.
– О чем вы просите Бога?
– Научить меня любить, терпеть, прощать и молиться. Молюсь. Хотя можно было бы и чаще.
Маргарита Неугодова
Последние новости
Утечка вкуса. Почему в Перми стало меньше китайских заведений?
Business Class продолжает рассказывать о взаимоотношениях Пермского края с Китаем.
ФАС выявила сговор на торгах на поставку жизненно важных препаратов в Пермском крае
ФАС выявила сговор на торгах на поставку жизненно важных препаратов на сумму более 664 млн рублей.
Неделя профилактики хронических неинфекционных заболеваний
Хронические неинфекционные заболевания (ХНИЗ) являются основной причиной инвалидности и преждевременной смертности населения Российской Федерации.
Жизнь после зависимости
Путь к восстановлению